Кристин Барански. Выбор цели

Она всегда знала, что некрасива. И уж точно не предполагала, что когда-нибудь пополнит список...

На съемках телесериала «Добро пожаловать в Нью-Йорк» AF archive/Alamy/ТАСС

Она всегда знала, что некрасива. И уж точно не предполагала, что когда-нибудь пополнит список знаменитых «некрасивых красавиц» вроде Барбры Стрейзанд и Лайзы Миннелли. И что десятки тысяч женщин, смотрящих сериалы с ее участием, будут нажимать на паузу, чтобы в деталях разглядеть наряды, прическу и макияж актрисы.

Это смешно, но, пожалуй, ей есть за что поблагодарить пандемию. Кажется, впервые в жизни актриса получила возможность так долго находиться с семьей. Быть для внуков просто Наной — малыши называют ее так же, как шестьдесят с лишним лет назад она сама называла бабушку. Да, все проекты заморожены — отменены интервью и неизвестно, когда начнутся съемки очередных эпизодов «Хорошей борьбы». Зато теперь ничто не мешает просто играть с детьми дочери и не испытывать угрызения совести от того, как мало времени она им уделяет. Большой дом в Коннектикуте, три поколения под одной крышей, озеро, сад, покой и уют вдали от сошедшего с ума мира. Не беда, что из-за карантина Кристин Барански не удалось отпраздновать второго мая свой шестидесятивосьмилетний день рождения как обычно — в окружении друзей и коллег. Зато получилось настоящее семейное торжество — с тортом и тостами по видеосвязи, с фотографиями и скачущими вокруг тремя внуками, наперебой скандировавшими: «С днем рождения, Нана!»

Дед и бабушка Кристин Барански по отцовской линии были актерами в театре в Чиктоваге, играли пьесы и мюзиклы на польском и английском. Дедушка, приехавший из Польши в Америку после Первой мировой, умер до рождения внучки. Кристин с родителями и старшим братом Майклом провела детство в доме бабушки на окраине Чиктоваги — индустриального пригорода Буффало, в нескольких минутах ходьбы от школы и церкви. Воспитание дети получали польско-католическое — каждое утро месса. Мама Вирджиния работала технологом на заводе по производству кондиционеров, папа Люсьен — журналистом в польской газете Буффало.

Первый громкий успех на сцене она снискала в 1984-м, получив премию «Тони» за роль в пьесе «Настоящая вещь», где играла вместе с Джереми Айронсом и Гленн Клоуз. Собственно, именно театральной актрисой ей и хотелось быть еще со времен поступления в Джульярд Adam Scull/Alamy/ТАСС

Росшая в двуязычной среде Кристин с детства слышала польский. Старший брат и вовсе только на нем изъяснялся, пока не пошел в школу — и там ему пришлось наверстывать упущенное. С дочерью ошибки повторять не стали, поэтому родители говорили с Кристин только на английском. Годы спустя она остро пожалеет, что не дали возможности наследовать от бабушки польский, хотя она легко могла быть билингвой. Все эти прелестные «прше» и «бже» ласкают ухо ностальгией — увы, без понимания смысла языка, родного и знакомого только на слух.

Нана любила музыку, танцы, яркие наряды. У нее, кстати, было свое радиошоу на польской радиостанции — комедийный час в паре с другом. Это от бабки Кристин передалась страстная любовь к театру.

Нана была чрезвычайно общительной, к ней в гости приходила масса друзей из театральной среды. Для Кристин нет воспоминания теплее, чем это: их с братом уложили спать, а в гостиной Нана веселится с польскими приятелями (мама ужасно сердилась, поскольку не могла уснуть из-за шума). И нет воспоминания горше, чем то, как в восемь лет, после смерти папы — он умер от аневризмы аорты в сорок девять — пришлось уехать от бабушки в Буффало. После кончины Люсьена свекровь и невестка часто ссорились, и другого выхода, кроме как разъехаться, не осталось.

Вирджиния Мазуровски совсем не была нежной матерью. Может, дело в ее собственном детстве, пришедшемся на тяжкое время Великой депрессии и войну. Она никогда не сажала дочь на колени, не читала ей вслух, не обнимала, не целовала и не гладила по голове. Нет, она не была «ледяной». Скорее сдержанной и совсем непохожей на излучавшую тепло и свет Нану.

В «Сибилл» она сыграла лучшую подругу героини. Глава CBS, обсуждая кастинг, резюмировал: «Никто не заинтересован в Барански». А вскоре актриса получила «Эмми» за ту самую роль United Archives GmbH/Alamy/ТАСС

...В 1998-м мэр Буффало устроил церемонию чествования знаменитой землячки — «День Кристин Барански». Нарядная актриса, удостоенная почетной степени местного университета, сидела в окружении родных, краснея, слушала, как ее называют «прекрасным послом Буффало», принимала подарки и напутствия «не забывать корней». Рядом не было только сорокавосьмилетнего брата, умершего незадолго до этого события от той же напасти, что и отец. Майкл много лет руководил рекламой в театре «Студио Арена». В последний раз они виделись в Нью-Йорке, празднуя День благодарения... На церемонии рядом с Кристин, кроме мужа и детей, была мама, оттаявшая к старости. Кристин с годами поняла ее и оценила...

Покинув после папиной смерти уютное бабушкино гнездо, Кристин обрела новый дом и поступила в католическую академию для девочек Вилла Мария. В первые месяцы она так нервничала, что буквально сгрызла ногти до мяса. Однако к седьмому классу, победив стресс и страх, Барански выбилась в первые ученицы и неизменно избиралась президентом класса. В школе был театр. Поначалу стеснительная Кристин не решалась идти на прослушивания, только помогала с костюмами и гримом. Из-за кулис бросая взгляд на выступающих на сцене однокашников, она порой думала: «Ух ты! Как ребята это делают?» Как-то, победив застенчивость, попросила тоже дать ей роль. Неожиданно вернулся подзабытый талант детства — умение смешить людей. Очень к месту оказались уроки балета и чечетки, на которые мать водила Крис с малых лет.

Постепенно в школьном театре она стала звездой. А в 1969 году приняла участие в постановке экспериментальной театральной мастерской, организованной университетом Буффало. И этот опыт изменил все. Семнадцатилетняя Барански танцевала, импровизировала, даже играла на барабанах. Если бы не этот раскрепостивший и определивший цель семинар, Кристин, возможно, осталась бы обычной барышней из польской католической общины. Теперь же, прочитав в «Вечерних новостях Буффало» заметку о легендарной нью-йоркской Джульярдской школе, она сказала себе: вот куда я хочу!

Может, Изабель и Лили не хватало в детстве присутствия мамы рядом, но с возрастом дочери оценили жертвы Кристин. На мировой премьере фильма «Mamma mia!» в Лондоне Lefteris Pitarakis/AP/ТАСС

Но что выбрать? Пение? Вот уж точно нет. В восьмом классе монахиня-наставница однажды прилюдно высмеяла вокальные потуги Кристин, и это породило настоящий комплекс. С тех пор девочка мучительно стеснялась исполнять музыкальные номера на публике, если только не представляла их как шутку, потешно меняя голос.

На прослушиваниях, если просили спеть, у Кристин буквально перехватывало горло. Спустя годы окажется, что она имеет весьма широкий диапазон — три октавы. Долго и трудно актриса училась его раскрывать. В итоге пела оперные арии, например Кармен. Барански иногда думает, что в другой жизни могла бы стать приличной меццо-сопрано. Хотя жаловаться грех — в этой жизни за ее плечами участие в самых громких мюзиклах Бродвея вроде легендарного «Суини Тодда» и кинодилогии «Мамма Miа!». К слову, на съемках Кристин воодушевила Пирса Броснана и Колина Ферта, которые впервые за свою впечатляющую карьеру чувствовали себя уязвимо — именно потому что не умели и никогда не пробовали петь.

Зато танцы — о, тут ей не было равных! В «Мамма Miа! 2» Кристина в роли трижды разведенной Тани потрясла всех сценой на греческом пляже, блистая в компании молодых жеребцов. Собственно, танцовщицей она мечтала стать с детства, когда ее отправили в балетную школу. Кристин и в Джульярд поступала, надеясь состояться и в актерском мастерстве, и в хореографии, однако студентке велели выбрать что-то одно. Танец вернулся в ее жизнь вместе с «Мамма Miа!» — и пришлось немало потрудиться, чтобы свободно чувствовать себя, когда крепкие парни поднимают, раскручивают и подбрасывают. А нужно еще и красиво двигаться, кстати, на бетонной плите, слегка припорошенной песком, в окружении злобного роя ос!

Ей не раз задавали вопрос: как воспитывала детей? С трудом выкраивая время. Дочери понимали: мама — телезвезда, но не видели в гостях людей из шоу-бизнеса. На съемках телесериала «Добро пожаловать в Нью-Йорк» AF archive/Alamy/ТАСС

Но все это позже — и танцы, и пение. Пока же она выбрала актерство. В мае 2016-го Кристин Барански прочтет лекцию студентам Джульярда. Расскажет, как в 1970 году попала в лист ожидания: приемной комиссии актерского факультета не понравились щербина между передними зубами абитуриентки и легкий дефект дикции. Ей посоветовали исправить прикус и позаниматься с логопедом. Мать, едва сводившая концы с концами, наскребла пятьсот долларов, через несколько месяцев Барански снова отправилась на прослушивание и — о, счастье! — ее приняли. Победу праздновали с мамой в легендарном отеле «Алгонкин»: заказали по два баснословно дорогих «Манхэттена» — это был единственный раз, когда Вирджиния с дочерью выпивали вместе.

В Джульярде как самая трудолюбивая и финансово нуждавшаяся студентка, она получила стипендию, чтобы спокойно учиться весь год после поступления. Целую тысячу долларов! И что же Крис сделала? Спустила всю сумму на двухмесячное путешествие по Европе. Не чувствуя за собой никакой вины, полетела в Лондон, оттуда — в Париж, потом в Швейцарию, Италию, Грецию. Останавливалась в дешевых отелях, бродила по старинным улочкам, часами простаивала перед скульптурами и картинами в музеях, знакомилась с людьми, узнавала слова чужих языков, сидела в кафе и чувствовала себя невероятно счастливой.

Вот только денег теперь не было, а жить в Нью-Йорке как-то нужно. Кристин устроилась няней в обмен на комнату, которую делила с маленьким воспитанником, питание и один выходной. Казалось бы, все неплохо устроилось. Если бы не одно но... Однажды муж хозяйки, пока та была на работе, напал на Кристин, пытаясь ее изнасиловать. Девушка отбивалась как дикая кошка и сумела вырваться. Самым тяжелым оказалось то, что уволиться она не могла. Попросту не было денег, чтобы снять хоть какой-то угол. Так и жила в постоянном страхе, пока не скопила достаточно, чтобы съехать. Спала, придвигая ночью к двери комод. К счастью, обидчик больше ее не домогался.

На съемках Кристин воодушевила Пирса Броснана и Колина Ферта, которые впервые за свою карьеру чувствовали себя уязвимо, потому что не умели и не пробовали петь. Постер к фильму «Mamma mia!» AA Film Archive/ALAMY/ТАСС

В 1974 году Барански окончила Джульярд со степенью бакалавра искусств. Между прочим, выпускной она пропустила, поскольку уже выступала в Шекспировском театре Стратфорда.

Воодушевленная сценическим успехом, Кристин вернулась в «Большое яблоко», предвкушая феерическую карьеру. Нью-Йорк семидесятых — это город, пышущий энергией и манивший, как лампа мотыльков, толпы амбициозных актеров, режиссеров, писателей, музыкантов и художников. В этой среде она чувствовала себя как рыба в воде —яркая, остроумная, наделенная редким комическим даром.

Увы, несмотря на очевидные достоинства, с карьерой поначалу не очень складывалось (кто бы тогда предположил, что в 2018 году Барански с почестями будет введена в Зал славы Американского театра?) — так, проходные постановки. В 1980-м состоялся дебют в бродвейской пьесе, и пошли рольки на телевидении — пусть маленькие, зато в заметных проектах вроде «Флиппера» или «Всех моих детей». В театре первый громкий успех она снискала в 1984 году, получив премию «Тони» за роль в пьесе «Настоящая вещь», где играла вместе с Джереми Айронсом, Гленн Клоуз и Синтией Никсон. Собственно, именно театральной актрисой ей и хотелось быть еще со времен поступления в Джульярд. В кино Кристин себя не видела. И не имела дел с Голливудом до сорока лет — возраста, в котором из экранной обоймы дамы обычно вылетают. Ей, конечно, что-то предлагали: небольшие роли в хороших фильмах, приглашали в комедии. Но Барански как раз перевалило за тридцать, она вышла замуж, родила детей и уж точно не хотела воспитывать их в Лос-Анджелесе.

...Ужасно жаль, что Мэттью не сможет показывать внукам звезды на заднем дворе. Так же как ее собственная бабушка Нана, Кристин теперь работает и за себя, и за умершего мужа. Водит мальчишек на игру «Нью-Йорк Рейнджерс», учит сажать семена, безуспешно пытается привить любовь к классической музыке, печет с ними вместе торты, сидит у костра, позволяет рубиться в хоккей на полу, кричать и рассыпать попкорн. Остается только представлять, как внуки обожали бы дедушку.

В «Мамма Miа! 2» Барански в роли трижды разведенной Тани потрясла всех сценой на греческом пляже, блистая в компании молодых жеребцов. На премьере «Mamma mia!» в Театре Зигфельда В Нью-Йорке WENN Rights Ltd/ALAMY/ТАСС

Она всегда знала, что некрасива. Никогда не питала иллюзий, но и комплексами не страдала. И уж точно не предполагала, что когда-нибудь пополнит список знаменитых «некрасивых красавиц» вроде Барбры Стрейзанд и Лайзы Миннелли. Что глянцевые журналы будут сражаться за право заманить ее на очередную фотосессию. И что десятки тысяч женщин, смотрящих сериалы с ее участием, будут нажимать на паузу, чтобы в деталях разглядеть наряды, прическу и макияж актрисы.

Кристин было безразлично, хороша ли она. И в равной степени безразлично, хорош ли ее избранник. Мэттью Коулз был старше на восемь лет и далеко не красавец. Зато обаятельный, остроумный и легкий. Наследник богатого, респектабельного семейства, владевшего издательством и банком, сын театрального продюсера, Мэттью выбрал актерскую стезю. Лохматый, светловолосый оригинал обожал гонять по ночам на мотоцикле по Нижнему Манхэттену. Они познакомились, играя Ибсена в Гарден-сити на Лонг-Айленде. Однажды после репетиции Мэттью поинтересовался, не хочет ли Кристин, чтобы он отвез ее домой на мотоцикле. Так начался их роман. Поначалу ни к чему не обязывавший, хотя парочка и съехалась. Поженились в 1983-м. После венчания в церкви (оба были католиками) молодожены унеслись на черном мотоцикле, которому Коулз дал прозвище Люцифер.

В 1984-м у них родилась Изабель, спустя три года — Лили. Жить в Нью-Йорке с детьми оказалось сложновато. Семья перебралась в старую усадьбу, принадлежавшую семье Коулз, настоящую ферму XVIII века в коннектикутском городке Вифлееме, где Мэттью часто проводил лето. Чья карьера важнее и перспективнее, понимали оба. Так что Кристин продолжала работать — и несколько лет в середине девяностых постоянно моталась в Лос-Анджелес, где снималась в ситкоме «Сибилл», а муж сидел с девочками. Представления об актерском поприще пришлось сильно расширить: даже много работая в театре, оплачивать счета оказалось непросто, в том числе за частные школы, а еще надо откладывать на обучение в колледжах Лиги плюща, ведь папа с мамой хотели для Изабель и Лили наилучшего. Солидная репутация театральной актрисы и престижные премии (в 1989-м Барански получила вторую «Тони» за спектакль «Слухи». — Прим. ред.) материальной стабильности в те годы не гарантировали. Значит, пора стать более известной, а в этом поможет только телевидение.

Ей было безразлично, хорош ли избранник. Мэттью Коулз был старше на восемь лет и далеко не красавец. Зато обаятельный, остроумный и легкий. Кадр из фильма «Все мои дети» Walt Disney Television/ABC Photo Archives/Getty images

Все сложилось благодаря «Сибилл», где Кристин получила роль лучшей подруги героини. Самое смешное, что глава CBS, обсуждая кастинг, резюмировал: «Никто не заинтересован в Барански». А через тринадцать недель она получила «Эмми» за ту самую роль циничной Мэрианн (впоследствии актриса будет номинирована на «Эмми» пятнадцать раз и дважды на «Золотой глобус». — Прим. ред.). Три с половиной года Кристин смешила телезрителей, оставив детей на мужа и страшно тоскуя вдали от них, всякий раз, уезжая на три недели после редких выходных, рыдала в машине по пути в аэропорт, даже посещала психотерапевта, чтобы избавиться от чувства вины. «Сибилл» открыла ей дорогу в большое кино. Вскоре Кристин пригласили в «Клетку для пташек», затем в «Булворт», «Жестокие игры», «Клевого парня», «Гринча — похитителя Рождества», в «Мамма Miа!», «Дурнушку Бетти» и «Теорию большого взрыва»...

Кристин перевалило за пятьдесят, когда она получила роль Дианы Локхарт в «Хорошей жене». Это была сбывшаяся мечта и редкая удача. Барански как раз закончила сезон французского фарса на Бродвее и заметила своему агенту без всякой надежды, как здорово было бы сыграть острую драматическую роль кого-то умного и элегантного, жаль, для возрастных актрис ничего подобного не пишут... Однако вскоре агент сообщил, что есть один амбициозный «пилот», а в нем — любопытная роль. Дальше все решил случай. Она приехала в Лос-Анджелес поддержать друга Чака Лорри, создавшего «Сибилл», на церемонии открытия его звезды на голливудской Аллее славы. По пути в аэропорт заехала в режиме жесткого цейтнота в офис команды «Хорошей жены». Встреча на бегу все и определила: авторы сценария, супруги Роберт и Мишель Кинг, в нее просто влюбились. И следующие одиннадцать лет Барански жила экранной жизнью преуспевающего чикагского адвоката, резкой, принципиальной, сильной, умной и разяще элегантной.

Тридцать лет брака — редкость, которую, глядя на чету Коулз, никто не брался оспаривать. Читая в прессе упоминания о себе как о «муже Кристин Барански», Мэттью только отшучивался. На 50-й ежегодной премии «Эмми» в Лос-Анджелесе Margaret C. Norton/NBCU Photo Bank/NBCUniversal/Getty images

Она полюбила Диану сразу. Наделила ее своими качествами — и многому у нее научилась. Актрисе удалось избежать искушения показать свою героиню банальным «боссом-стервой», соединив в ней жесткость профессионала-лидера с мудростью наставника и друга. И возраст Дианы — а значит, и самой Кристин — оказался не уязвимым местом, а козырем, Барански стала образцом для подражания. Женщиной, которую многие хотели бы видеть матерью, умеющей дать единственно верный совет.

Ей не раз задавали вопрос: как сама Кристин воспитывала детей? С трудом выкраивая время. Иногда Изабель и Лили брали на какую-нибудь премьеру, они понимали, что их мама — телезвезда, но никогда не видели в гостях людей из шоу-бизнеса. Дома Кристин превращалась в просто миссис Коулз. Прославившую маму «Сибилл» девочки не смотрели: родительница категорически не желала представать перед дочками в роли мстительной разведенки-выпивохи. От телевизора в семье вообще отказались — вынесли в дальний сарай и накрыли одеялом: такой няни своим детям Кристин и Мэттью не хотели. Вместо этого было чтение, верховая езда, плавание в озере. Погожими вечерами отец водил дочерей на задний двор, и они наблюдали за звездами.

Первый из советов, которые Кристин дала подросшим дочерям: «Не раздавай себя задешево. Сознавай свою ценность». Второй: «Целься жестко, но иди к цели как можно грациознее». Третий: «Никогда не определяй себя красотой или молодостью. Не думай о них как о товаре. Не думай, что нужно держаться за молодость. Держись за талант, амбиции и трудолюбие».

Она и сама так жила. Сознавая свою ценность, грациозно идя к цели, не держась за молодость и не относясь к себе как к товару. Просто усердно работая. С каждого эпизода «Сибилл» откладывала определенную сумму на обучение детей. И обе дочери получили прекрасное образование — без всяких кредитов и последующих долгов. Изабель окончила юрфак в Принстоне, стала успешным адвокатом. Лили, получив диплом антрополога в Оксфорде, неожиданно решила попробовать себя в актерстве, пусть пока без ярких успехов. Так что, пожалуй, обе пошли по стопам матери, будь то ее реальный выбор или стезя знаменитой героини.

Кристин перевалило за пятьдесят, когда она получила роль Дианы Локхарт в «Хорошей жене». Это была сбывшаяся мечта и редкая удача Allstar Picture Library Ltd/Alamy/ТАСС

Может, им и не хватало когда-то присутствия мамы рядом, но с возрастом обе оценили ее жертвы. Изабель, ныне сама мать троих мальчишек, отлично представляет, что значит обеспечить чадам безбедную жизнь и хорошее образование. Дочери понимают, чего стоило отцу сознательно уйти на второй план и прикрыть тылы, предоставив жене возможность состояться.

Мэттью был не самым успешным актером, но удачи у него, определенно, случались. Дебют в фильме с Аль Пачино «Я, Натали». Роли в «Ударе по воротам», «Мире по Гарпу», «Одиноком голубе», «Присяжной», «Острове проклятых» Скорсезе.

Еще в его послужном списке — игра на Бродвее и написание пьес. Две номинации на «Эмми». А более всего он прославился ролью жестокого сутенера Билли Клайда Таггла в сериале «Все мои дети», причем роль Мэттью написал для себя сам. Известность, впрочем, была специфической: когда Коулз шел куда-нибудь по Нью-Йорку, непременно внезапно возникала очередная старушка-телезрительница и принималась лупить его кошелкой, отождествляя со злобным героем.

А ведь Коулз был добрейшим человеком, преподавал основы религии в церкви Рождества Христова и охотно жертвовал на благотворительность. При этом неизменно шокировал местных пожилых дам черной мотоциклетной кожаной курткой. Каждый считал Мэттью лучшим другом, а Кристин только посмеивалась: его лучший друг — тот, с кем он в данный момент говорит. Их пару обожали — остроумные, забавные и очевидно для всех по-прежнему любившие друг друга. Кристин на полном серьезе утверждала, что ее муж являет собой комбинацию Джеймса Дина и Леонардо Ди Каприо. Они везде были желанными гостями. Тридцать лет брака — редкость, которую, глядя на чету Коулз, никто не брался оспаривать. Читая в прессе упоминания о себе как о «муже Кристин Барански», Мэттью ничуть не переживал, а только отшучивался.

От «Хорошей жены» Барански перешла к «Хорошей борьбе», где ее героиня стала звездой проекта Pictorial Press Ltd/Alamy/ТАСС

Он умер в мае 2014 года. Внезапно. После стольких лет счастливого брака Кристин осталась одна. Тяжелее всего теперь ей давалось утро каждого нового дня. Сначала нужно было принять то, что это не сон и мужа действительно больше нет, а потом заставить себя сесть за стол и позавтракать, совершая многолетний совместный ежедневный ритуал в одиночестве. Ей пришлось бы совсем туго, если бы не работа. Через несколько месяцев после похорон начались съемки нового сезона «Хорошей жены». И она справилась. Не хуже своей героини, железной леди Дианы Локхарт.

Летом второго года без Мэттью актриса отправилась путешествовать по Европе, заодно взяв короткий преподавательский курс в Оксфорде. Еще через год перешла от «Хорошей жены» к «Хорошей борьбе», где ее героиня стала ведущей звездой проекта. Кристин подчинила себя строгому режиму — иногда ее съемочный день тянулся шестнадцать часов. Прибыть на площадку в 4.15, выйти из гримерного фургона в 5.30, покинуть площадку в 20.00. А ведь надо выкроить время для общения с семьей и с друзьями — поболтать с Шер, устроить виртуальный сабантуй с Мерил Стрип. Не держаться, не бороться, а постараться радоваться жизни. Пусть закончилась ее история жены. Но жизнь матери, актрисы, личности — нет. В конце концов мало кто может похвастаться такой востребованностью в шестьдесят восемь лет!

Карантин, самоизоляция — какой забавный новый опыт! Чтобы дать интервью, Кристин выезжала на общественный пляж неподалеку от дома и разговаривала по мобильному в машине: на ее «ферме» нет сотовой связи, только ветхозаветный телефон, зато полно шумных внуков плюс щенок. Свою усадьбу она так и называет: детский лагерь Наны для мальчиков.

Вокруг твердили, что мир сошел с ума. И тогда она повторяла слова Дианы Локхарт: «Если мир сошел с ума, все в порядке, пока я создаю в нем свой уголок нормальности». На мировой премьере «Mamma Mia! 2» в Лондоне Rich Gold/Alamy/ТАСС

Когда началась свистопляска с пандемией, Барански снималась в четвертом сезоне «Хорошей борьбы» и готовилась к дебюту нового сериала «Золотой век» от создателей «Аббатства Даунтон». В феврале все думали, что обойдутся на площадке «Хорошей борьбы» только тщательным мытьем рук. Но вести прилетали неутешительные: закрывались школы, погасли огни Бродвея, опустели улицы и метро, с прилавков исчезали продукты и средства гигиены. К началу марта все стали нервными, раздражительными. И когда продюсеры объявили о прекращении работы, группа испытала облегчение. Шутили, что растащат всю туалетную бумагу с площадки, она же теперь в дефиците.

В конце марта Кристин перебралась из нью-йоркской квартиры в Верхнем Ист-Сайде Манхэттена в свою усадьбу, где ее ждала Изабель с мальчишками. В этой новой реальности и странном безвременье она зубрила сценарий «Золотого века» и размышляла над ролью. Повторяла пройденное, корпя над предстоящими эпизодами «Хорошей борьбы», чтобы не растеряться, когда вместо уютного сидения с внуками неожиданно придется оперативно включиться сразу в два проекта. Ведь это непременно произойдет — и, конечно, внезапно, как все в ее судьбе. Каждый день приносил очередные волнения — вокруг твердили, что мир сошел с ума, и ей самой порой так казалось. И тогда она повторяла слова Дианы Локхарт: «Даже если мир сошел с ума, все в порядке, пока я создаю в нем свой уголок нормальности». И продолжает это повторять.